Максим Копылов: «Театр — это призма бытия»

В конце января в Ульяновском театре драмы состоялась премьера спектакля «Солнечные мальчики» по пьесе американского драматурга Нила Саймона, поставленная молодым режиссёром Максимом Копыловым. Наш гость делится своими взглядами на театр, его роль в современном обществе. Будучи одновременно и актером и режиссёром, он рассказал о том, как непросто порой строить взаимоотношения двух творческих величин.

— Максим, в чём, по-вашему мнению, состоит миссия театра?

— Театр — это своеобразная призма, отражающая современный мир, обнажающая то, что общество подчас упускает в суете обыденного существования. Театр должен акцентировать внимание зрителя на том, что важно. В спектакле «Солнечные мальчики» мы говорим об истинной мужской дружбе, на которую не могут повлиять ни несовместимость характеров, ни различие взглядов на творчество, ни десятилетний разрыв в отношениях, ни возникающие сложные психологические моменты при воссоединении. И, хотя действие происходит в середине прошлого века в США, эта тема нисколько не устарела, и по-прежнему остаётся актуальной и в нашем столетии.

— Чем продиктован выбор тем?

— Течением жизни. Я уверен, что режиссер, как никто другой, должен чувствовать жизнь, ощущать каждой клеточкой своего организма все то, что происходит вокруг. Улавливать реакцию окружающих, на те или иные события в мире. Он должен ухватиться за ту тему, о которой сейчас, именно в данный момент, нельзя умолчать, найти драматурга, который раскрывает ее в своем произведении, и начать диалог со зрителем.

Жизнь современного человека стремительна. Ты запрыгиваешь в «трамвай времени» и, несясь по кольцевой, останавливаешься на станциях «дом— работа— дом».

— Может быть, людям стоит как-то по-иному организовывать собственную жизнь, чтобы не вертеться, как белка в колесе?

— Это проблема каждого отдельного человека. У театра нет такой цели — изменить или перестроить жизнь. По моему личному мнению, театр не должен учить людей, как им жить. Театр, как опытный хирург, вскрывая нарыв, воспаляет в недрах человеческой души стремление к чему-то новому, неизведанному. Спектакль же обязан увлекать зрителя своим сюжетом, заставлять его сопереживать живым эмоциям актеров, вовлекать его в обстоятельства происходящего.

— А кино, например, даёт такую возможность?

— Не вполне. Уникальность драматического театра в том, что здесь возникает циркуляция живой энергии между артистом и зрителем, что каждый спектакль уникален. Говорят, что каждый рассвет — единственный в жизни. То же самое можно сказать о спектакле: неповторим каждый выход на сцену, каждый жест, каждая реплика. Кинематограф — вторичен (жесты, эмоции, мимика, интонации актеров запечатлены раз и навсегда). В нем нет импровизации, рождающейся вновь и вновь, раз за разом, от просмотра к просмотру, а спектакль существует только в реальном времени, его нельзя поставить на паузу, или перемотать, каждый раз он особенен и неповторим.

— Как складываются отношения актёра и режиссёра?

— Великие классики говорили так: «Рождение спектакля как рождение ребенка. Драматург — отец, актер — мать, а режиссер — акушер». Это истинно так. К актёру надо относиться, как к беременной женщине, нужно его холить и лелеять, а иногда и пожурить. Актер — существо капризное. Уровень его эго зависит от званий, им заслуженных, и от ролей, им сыгранных. Режиссер должен быть хорошим психологом. Должен уметь заинтриговать артиста грядущей работой. Из разрозненной массы амбициозных людей, создать ансамбль, при этом никого не обидев. Это не всегда получается, даже совсем, совсем редко. Спектакль начинается именно с взаимоотношений и взаимопонимания двух творческих величин «актера и режиссера». Это очень тонкое искусство.

— Слышал, вы недавно ставили пьесу в Дербенте, причём, на языке одной из народностей Дагестана. Как преодолевали языковой барьер?

— Я по-русски объяснял актерам, чего от них хочу, а они играли на своём родном табасаранском языке. И актеров крайне удивляло, когда я вдруг останавливал их и просил изменить оттенок интонации. За кулисами начала гулять легенда, будто режиссер из Ульяновска выучил язык за неделю. На самом деле, мои знания ограничились двумя словами: «ав» — «да», «ва» — «нет».

— Не думаете ли вы, что театр сворачивает на путь массовой культуры?

— Театр всегда существовал для народа. Как говорится: «Билеты в массы, деньги в кассы». Другой вопрос, какой продукт предлагается потребителю. Многие театры сейчас превратились исключительно в коммерческие предприятия. Там, где главная и единственная цель — стремление заработать денег, там искусство заканчивается. Если отсутствует какая-то глубинная суть, идея, искренность, то всё сводится к демонстрации каких-то внешних эффектов. На мой взгляд, не это является истинным предназначением театра. Но, не все разделяют мою точку зрения.

— Получается так, что традиции классического театра хранит провинция?

— Это было бы слишком громким заявлением. Безусловно, многие столичные театры чтут и свято хранят традиции классического театра. Но времена всегда диктовали условия. К сожалению, уходят поколения театралов, на памяти которых оставались пласты «живых исторических событий», которые несли в себе, в своем творчестве тот багаж, на котором создавалось понятие «классический». Именно те театры, которые вырастали в атмосфере высокоинтеллектуальных, опытных, глубоких, подлинно творческих зачинов, стараются не утратить то, что взращивалось и копилось столетиями — в независимости от города и статуса театра. Главное, сами люди с их желаниями, мировоззрением, амбициями, а не то, где именно они несут культуру в массы.

— Конечно, не в деньгах счастье, но без денег плохо. За счёт чего живёт нормальный классический театр?

— Тут многое зависит от умного грамотного хозяина. Во-первых, у нас есть губернатор, который любит театр и оказывает ему всяческую поддержку. Во-вторых, есть хозяйка у театра — Наталья Александровна Никанорова, которая умеет выстраивать репертуарную политику так, что, не скатываясь к попсе, мы гордо несем знамя классического театра. И подтверждение тому — то, что залы театра никогда не пустуют. Классика составляет значительную часть нашего репертуара — это и «Горе от ума», и «Коварство любовь», и «Месяц в деревне», и «Бедная Лиза», и «Ромео и Джульетта» и многие другие произведения мировой драматургии.

Есть, конечно, спектакли более «лёгкого жанра», но и здесь ставка делается на искренность, актёрское мастерство и творческий поиск. Кстати, наши зрители часто ходят не только на определённый спектакль, а еще и затем, чтобы увидеть игру любимого артиста: на Кларину Шадько, Зою Самсонову, Владимира Кустарникова, Евгения Редюка, Ирину Янко, Сергея Кондратенко, Михаила Петрова, Фариду Каримову, Виктора Чукина. Для зрителя любовь к актёру, к его мастерству, играет далеко не последнюю роль.